»Екстрім» охопив євромайданників після втручання «Святої трійці»!

 

Первые митинги в Киеве и в других городах возникли спонтанно, они стали реакцией общественности, особенно студенчества, на решение правительства взять паузу в евроинтеграционном процессе. Об ассоциации Украины с ЕС так долго и упорно писали и говорили во всех СМИ, что европауза была воспринята многими как какое-то недоразумение, которое надо исправить. Отсюда и желание продемонстрировать, что приверженцев курса на Европу много и не учитывать их мнение нельзя. Так было не только до 24 ноября, когда оппозиция впервые попыталась приватизировать Евромайдан, но и после драматических событий 30 ноября на Майдане Независимости в Киеве. Именно эти события взбудоражили миллионы граждан, а заодно сыграли с Евромайданом злую шутку – оппозиционеры превратили митинги за Европу в акции протеста против власти. Классик исследования массового сознания Густав Лебон утверждал, что у толп эмоции очень неустойчивы, как у детей, а люди в толпе становятся гораздо восприимчивее к простым ответам. Чем всегда пользуются политики. То, что после вмешательства оппозиционных политиков произошло с эмоциями мирного Евромайдана, можно описать при помощи примера из области детской психологии. 

 

У маленького ребенка отобрали любимую игрушку. На это у него может быть две реакции: первая, нормальная – плачь и поиск утешения и защиты у старших; вторая, девиантная – с кулаками отбирать игрушку у обидчика. Ставим на место игрушки цацку в виде ассоциации с ЕС и получаем два Евромайдана: нормальный, неполитический, и девиантный, политический. Мирный и агрессивный. Может ли в одном человеке одновременно уживаться одно и другое? Ну, разве, в человеке с нарушенной эмоциональной сферой. Как у истерика. У него эмоциональные подъемы сменяются глубокими спадами. Для подъема нужны острые ощущения, страх, например. После ночи 11 декабря, когда в последний раз протестующие потолкались с правоохранителями, причин для эмоциональных всплесков на Евромайдане больше не было. Все так, по мелочам. А последние две недели вообще эмоциональный штиль. Мертвый штиль…

 

 

Как уже говорилось выше, лидеры оппозиции 1 декабря окончательно отобрали у общественности бразды правления на Евромайдане. Дальше как в шахматах: взялся – ходи. Акция протеста превратилась из мирной в агрессивную. Пошли захваты админзданий и блокирование правительственного квартала. Оппозиционеры дали понять толпе, что при ее помощи они совершат государственный переворот. И многие на это повелись. Но очень скоро вожди изменили свои намерения. Ключевым стало 8 декабря и ночь на 9 декабря, когда Евромайдан продвинулся в правительственный квартал, где были разбиты палатки. А дальше происходят непонятные телодвижения: сначала быстро сдает позиции палатка «Батькивщины», а ее защитники уходят на Крещатик на концерт, затем тоже происходит с палаткой «ударовцев» и под утро правоохранители расчищают от «свободовцев» угол Институтской и Банковой. И одни, и другие, и третьи рассказывают журналистам, как им тяжко пришлось на баррикадах. Попиарились и по норам.

Еще в воскресенье 8 декабря по майдану ходил слух, что Запад якобы хотел проверить готовность оппозиционеров идти на крайние меры. От этого якобы зависела его будущая тактика в отношении украинских событий. Но на Западе не учли психологию украинских оппозиционеров: каждый решил показать, что только он способен быть революционером. Поэтому были три баррикады, и поэтому помогать удерживать позиции потенциальным конкурентам никто не спешил. Правда ли это, сказать сложно. Но 9 декабря Евромайдан понял: радикальный сценарий вожди с повестки дня сняли. Есть, правда, другая версия, народная: «три богатыря» в последний момент перепугались своей же прыти. И, действительно, посмотрите на них. Ну, какие это «декабристы».

 

Пользуясь применительно к нынешним «революционным» событиям терминологией известного русского философа Гумилева, майданогенез за месяц с лишним умудрился пережить почти все фазы. Евромайдан собрали пассионарии, к ним прибились политики-субпассионарии, которым нужна была комфортная для их рейтинга акция протеста, после 9 декабря произошел надлом, в результате которого майдан поделился на тех, кто его «сливает» и на тех, кого «сливают». А в прошлое воскресенье Евромайдан перешел в инерционную фазу. По инерции митингуют, по инерции пикетируют, по инерции выступают со сцены. Хватило всего нескольких дней, чтобы эту фазу сменила фаза обскурации: созданное в воскресенье НО «Майдан», получившее насмешливое название ООО «Майдан», утвердило президиум и целых восемь комиссий. Проще говоря, пассионарность Евромайдана политики свели к нолю, загнав ее в рамки устава, регламента и тому подобных гирь на ногах. Если дело пойдет такими тепами, то мемориальная фаза Евромайдана наступит уже к Рождеству.  

 

 

Заграница нам поможет – любимая фишка «батькивщинцев» и «ударовцев». Они так часто кивают в сторону ЕС и США, что, не дай Бог, разовьется нервный тик. Так вот, многие эксперты, и автор с ними согласен, указывают, что Запад в этот раз тихонько «слил» майдан. Много обещал да мало сделал. Чем подорвал веру во всесильность Большого Белого Брата. Да, в Киев, как на экскурсию, приезжали и американские сенаторы, и политики из ЕС, и даже довольно влиятельные леди и джентльмены. Они выступали со сцены Евромайдана, раздавали народу пирожки, печенье и невыполнимые обещания о введении санкций. Об этих забугорных гастролерах на майдане ходили мифы. Например, говорили, что сенатор Маккейн приезжал не на Евромайдан, а прощупать почву на предмет возможного раскола страны и военных конфликтов с участием России. Когда мистер неудачник президентских гонок понял, что все с Украиной ОК, войны не будет и соседи у нас миролюбивые, он утратил интерес к судьбе Евромайдана. Как и прочие резвые инициаторы санкций и некогда активные интеграторы Украины из Брюсселя. Киев только взял паузу на пути в Европу, а та раз, и закрыла дверь. Значит не очень-то и хотела. 

 

Другой важный момент: из Европы в адрес евромайдановцев постоянно доносилась мантра «Ваш митинг мирный, ваш митинг мирный». Это означает, что, во-первых, там не ожидали Евромайдана, а когда он появился, не знали, как на это реагировать; во-вторых, поддержать протесты, заканчивающиеся захватом правительственного квартала, означает развязать руки своим радикалам, которые могут повторить киевский сценарий. А зачем Европе такое счастье? Еще дедушка Маркузе утверждал, что на Западе революционный класс это либо интеллектуалы, либо разного рода маргиналы. Там даже от малочисленных акций антиглобалистов ограждаются тысячами до зубов вооруженных спецназовцев.  

 

 

Твердая позиция власти стала одной из основных причин заката Евромайдана. Его радикальному крылу не удалось склонить на свою сторону украинцев. А власть вышла из кризиса, вызванного политизацией Евромайдана, почти безукоризненно. Почти, потому что не завершены расследования по фактам столкновений на Майдане Независимости ночью 30 ноября, на Банковой 1 декабря и т.д. Кроме того, явно назрели кадровые изменения в исполнительной власти. И они будут, о чем заявил Президент. Но главное, что власть: а) не пошла на поводу у улицы; б) нашла выход из сложной экономической ситуации, заключив важные соглашения с Россией; в) не допустила раскола в Партии регионов, на что так надеялись оппозиционеры; г) выиграла информационную войну, объявленную оппозицией и ее западными партнерами. Последний момент очень важен, поскольку первые недели Евромайдана СМИ видели и слышали только одну позицию – позицию протестующих. От этого власть проигрывала. 

Здесь также необходимо отметить роль, которую сыграл альтернативный майдан в Мариинском парке и поддержка общественностью действий власти в регионах страны. Даже самые тенденциозные СМИ не могли закрывать глаза на то, что промышленный Юго-восток имеет свое мнение и имеет право это мнение высказать. Проще говоря, власть показала, что когда решения действительно назрели, она готова слышать справедливые требования граждан и во Львове и в Луганске, но когда с ней пытаются говорить на языке ультиматумов и угроз, то такой номер не пройдет. И ключевой момет: власть не допустила взращивания зерен раскола страны. Хотя кое у кого очень чесались руки поиграть в местечковую самостийность.  

 

 

У Евромайдана не было, и нет социальной базы для продолжения акций протеста. Множество людей частично или полностью были солидарны с требованиями организаторов протеста, но радикализм не поддерживали. Именно это породило два майдана: «таборитов» и «революционеров выходного дня» - людей, приходящих на Крещатик послушать концерты и заодно поорать оппозиционные кричалки. Радикализация Евромайдана сыграла против оппозиции – четверо из пяти ее кандидатов проиграли на перевыборах в парламент. В том числе и кандидат по Киеву. Это нанесло сокрушительный удар по Евромайдану, по, если хотите, его коллективной душе. Майдан не сработал в качестве мобилизационной технологии на выборах. Значит, в разговорах о т.н. «оппозиционном электорате» больше выдумок, чем правды. 

 

Говорят, в оппозиционных штабах недоумевают: почему Евромайдан не привел к ожидаемому результату. Сделаем маленькую подсказку: не Евромайдан виноват, это политикам надо менять и партитуру и дирижеров. А то как не митинг, так те же призывы и те же кликуши у микрофона. Как в анекдоте: студент консерватории жалуется другу «Надо диплом писать, а в голову ни одна нота не лезет». Друг подсказывает: «Так возьми дипломное произведение своего научного руководителя, переделай и нормально будет». «Уже пробовал, - отвечает студент. – Моцарт выходит»…